Праведный Василий, чудотворец Мангазейский, может быть назван первым святым, прославленным на Сибирской земле. С его блаженной кончины в самом начале XVII столетия возродилось просвещение Сибири светом учения Сына Божия.
В истории Христовой Церкви наблюдается особая закономерность, которая коренится в искупительном подвиге Спасителя мира. Эта закономерность выражается в том, что во времена сеяния семян благодатного Царства Божия среди новых народов святость последователей Христа чаще всего проявляется в подвиге мученичества. Основание многих Поместных Церквей связано с мученическими подвигами апостолов Господа нашего Иисуса Христа и их ближайших учеников. Святые мученики украшают древнюю Церковь и в сонме всех святых предшествуют ликам святителей и преподобных.
Но кроме святых, пострадавших непосредственно за исповедание Христа, в новопросвещенных странах нередко были прославляемы праведные страстотерпцы, исповедничество которых было скрыто от внешнего взора во внутреннем страдальческом подвиге. И лишь сама праведная кончина, как мгновенный свет молнии, свидетельствовала о значимости для мира жизни этого христианина. Эти избранники Божий внутренним подвигом достигали евангельского совершенства в земной жизни, а страдальческая кончина их запечатлевала для Церкви идеал этого совершенства. В достижении христианского идеала через личный подвиг и заключается «подлинная жизнь Церкви, ибо отсюда дух жизни растекается по всему телу Церкви» [1, с. 80].
Праведный Василий Мангазейский принял насильственную смерть от руки своего корыстолюбивого хозяина. Однако, по существу своему, его кончина была исповеданием духовных принципов христианства — религии, в которой нет ничего малозначительного. Потому мученик Василий был прославлен от Бога явлением мощей и чудотворениями и стал первым святым новонасажденной в Сибирской земле Православной Церкви.
В настоящем году исполняется 375 лет со времени блаженной кончины святого праведного Василия, и это побуждает нас обратиться к рассмотрению некоторых вопросов, связанных с агиографическими материалами и с историей почитания Мангазейского чудотворца в Сибири.
Житие святого Василия Мангазейского занимает особое место в сибирской агиографии. Из известных в настоящее время пяти списков этого памятника первый относится к 70-м годам XVII века, а последний — к середине XIX века [1]. По своей структуре Житие святого Василия Мангазейского весьма сходно с северорусскими житиями XVI–XVII веков, большую часть которых представляет описание или перечень явлений и чудес святого [3]. Первоосновой Жития праведного Василия послужили документальные материалы, свидетельствовавшие о явлении мощей святого, о событиях, связанных с началом почитания его как угодника Божия, и о перенесении мощей святого из Мангазеи в Туруханский монастырь во Имя Пресвятой Троицы. Согласие актовых материалов с данными Жития говорит о его достоверности как исторического источника.
Наиболее ранний вариант Жития содержится в «Сборнике Едомского», названном так по фамилии первого владельца — торгового человека Герасима Едомского. Этот «Списокъ сь явления чюдотворца Василия Монгазейского города» был составлен вскоре после перенесения мощей святого Василия из Мангазеи в Троицкий Туруханский монастырь в 1670 г. строителем этого монастыря иеромонахом Тихоном. Владельческая запись рукописи датирована 1676 г., следовательно, «Список с явления чудотворца Василия» был составлен 300 лет назад, между 1670–1676 гг. Имеются основания считать, что данный список «происходит непосредственно из Туруханского Троицкого монастыря» [4, с. 64–65]. «Список...» содержит описание тринадцати чудес, связанных по преимуществу с перенесением мощей святого, В 1889 г. вся рукопись была опубликована в XXIX выпуске «Памятников древней письменности и искусства» [5].
К концу XVII века относится рукопись Жития, содержащаяся в собрании Мазурина в Центральном Государственном архиве древних актов (далее ЦГАДА) [6, лл. 25–78]. Рукопись озаглавлена «Сия чюдеса новоявленнаго Мангазейскаго Святаго великомученика и чюдотворца Василия. Еже содеяшася в последнем роде нашем русскаго Православия, в Словенском нашем языце, в Сибирских краех». В этой рукописи перед Житием помещено «Чюдо о некоем человеце», принявшем исцеление от иконы Святой и Живоначальной Троицы в Туруханском Троицком монастыре» [6, лл. 1–2406.]. В отличие от Жития из «Сборника Едомского» данная редакция содержит описание ранних чудес от мощей блаженного (1649–1665 гг.), то есть может быть названа полной. Кроме того, данный список Жития имеет традиционное предисловие и дополнен позднейшими чудесами, имевшими место в последнее десятилетие XVII века [2].
Другая рукописная редакция Жития святого Василия — «Сказание о проявлении мощей в Сибирстей стране, во граде Мангазейску новаго страстотерпца и мученика Василия Мангазейского чюдотворца» — находится в сборнике, хранящемся в Библиотеке Академии наук СССР (далее — БАН) [7, лл. 57 об. — 93 об.]. Этот список датирован 1717 годом [4, с. 65]. Как и предыдущий список, он содержит ранние чудеса, связанные с перенесением мощей святого Василия, и описание последующих его благодатных явлений. В этом списке имеется стихотворное обращение к благочестивому читателю [7, лл. 53–55 об.], а также тропарь и кондак святому [7, лл. 56–57].
Две другие редакции Жития были опубликованы в 1864 г. с предисловием Преосвященного Никодима (Казанцева), первого епископа Енисейского и Красноярского [8]. Особое место среди всех исторических источников о Мангазейском чудотворце занимает первая редакция, напечатанная под названием «Повесть о блаженном Василии Мангазейском и о начале Туруханского Троицкого монастыря» [8]. По предположению епископа Никодима, «Повесть...» была составлена кем-либо из настоятелей или братии Туруханского монастыря, «человеком не ученым, но разумным, благочестивым, правдивым, и к событиям и лицам, о коих повествует, близким» [8, с. 115–116]. Рукопись Жития была приобретена в 1862 г. в селе Назимове, когда епископ Никодим возвращался по Енисею из Туруханска в Енисейск. Повесть была составлена в первой трети XVIII века. Последние события, описанные в данном варианте Жития, относятся к 1719 г. и связаны с пребыванием в Туруханском монастыре Тобольского святителя Филофея (схимонаха Феодора Лещинского — 1650–1727). Но анализ, проведенный С. В. Бахрушиным, показал, что источники «Повести...» более раннего происхождения. Они восходят к официальным спискам о чудесах и явлениях святого, начало составлению которых было положено еще в 1653 году [9, с. 342, 349].
В состав «Повести...» собраны 21 статья, расположенные в хронологическом порядке. Началом данной редакции Жития служит «Слово о начатии обители Живоначальныя Троицы, в пределах Богоспасаемаго града Туруханска, дри устий реки, зовомыя Тунгузки, что течет в великую реку Енисей, выше онаго града, расстоянием пятинадесять поприщ» (статья 1). В этом «Слове...» повествуется об основателе Туруханского монастыря иеромонахе Тихоне, сыне священника из Великого Устюга, о его прибытии в Сибирь, об устроении монастыря, о его благочестии, аскетических подвигах и о преставлении.
В данном списке Жития имеются также другие слова и поучения:
«Слово первое. О явлении Святых мощей Святаго Мученика Василия Мангазейскаго Чудотворца, и о чудесех его» (статья 3). Данное «Слово...» приурочено ко дню празднования явления мощей святого, совершавшегося 6 июля. В начале его содержится краткое повествование о вхождении Сибири в состав России и об основании Мангазейского острога. Здесь же имеется едва ли не самое раннее жизнеописание праведного Василия, которое, по мнению Бахрушина [9, с. 345], было составлено еще до 1670 года [3].
«Слово второе, на память явления Святаго Мученика Василия Мангазейскаго, Новаго Чудотворца, и о чудесех его» (статья 4), направлено против объядения и пьянства.
«Слово о явлении и о перенесении мощей Святаго Мученика Василия новаго Чудотворца от града Мангазейска в пределы новаго града Туруханска, во обитель Святыя Живоначальныя Троицы» (статья 14).
«Слово семнадцатое о пришествии схимонаха Феодора, митрополита Тобольскаго и всея Сибири, во обитель Святыя Троицы и о перенесении мощей Святаго мученика Василия от старыя церкви Святыя Троицы в новую церковь Благовещения Пресвятыя Богородицы» (статья 20).
В рукописи, приобретенной епископом Никодимом, имелись также три Службы святому Василию:
«Служба на память явления во граде Мангазее из недр земных многоцелебных мощей Мученика Святаго Василия. Память его совершается июля в шестый день»;
«Майя в десятый день, служба на перенесение мощей Спятаго мученика Василия из града Мангазеи в пределы новаго града Туруханска во обитель Саятыя Троицы, что на реке зовомой Тунгуске»;
«Служба на перенесение мощей новаго мученика, Василия, Чудотворца Мангазейскаго из старыя церкве в новую церковь, пришествием и пренесением Святых его мощей схимонахом Преосвященным Феодором, Митрополитом Тобольским, и всея Сибири; совершается во святой обители Святыя Троицы июня в день» [4].
В других статьях «Повести...» описываются различные явления и чудеса святого Василия Мангазейского. По числу и содержанию чудес этот вариант Жития наиболее близок к рукописному Житию из упомянутого сборника БАН [4, с. 63].
Вторая, из помещенных в «Иркутских епархиальных ведомостях», редакция Жития относится к XIX в. и носит название «Житие и страдание мученика Василия Мангазейского». Она была составлена по рукописи, принадлежавшей игумену Туруханского Троицкого монастыря Илиодору, который был переведен в этот монастырь в 1850 г. и настоятельствовал в нем до 1864 г. Бахрушин полагает, что автором данной рукописи являлся сам игумен Илиодор [9, с. 35] [5].
Эта поздняя редакция носит следы литературной обработки XIX столетия. Однако в ее основе «лежали какие-то ранние тексты Жития, благодаря чему в ней сохранился ряд имен, фактов, деталей», отсутствующих в других редакциях Жития, но находящих подтверждение в документах. Таким образом, и этот поздний текст Жития «вполне может быть использован в качестве достоверного исторического источника» [4, с. 68].
Судьба рукописей, которыми пользовался епископ Никодим, неизвестна. Поэтому напечатанные им материалы служат одним из наиболее ценных источников для всех последующих исследований о святом Василии Мангазейском. В 1910 г. обе редакции Жития, ранее опубликованные в «Иркутских епархиальных ведомостях», были переизданы П. Е. Островских [10].
Таким образом, из пяти известных в настоящее время редакций Жития святого Василия три опубликованы и две находятся в рукописях. Неопубликованные списки Жития в хронологическом порядке занимают срединное положение по отношению к опубликованным редакциям [4, с. 62].
В Троицком Туруханском монастыре, как указывает епископ Никодим, имелась еще одна рукопись Жития святого Василия, но уже в годы его правления Енисейской епархией она была кем-то взята из монастыря и не возвращена [8, с. 116]. Кроме того, из рапорта настоятеля Туруханского монастыря Тобольскому архиепископу Антонию III, писанного в 1803 г., видно, что «лучшее и основательное описание явлений чудотворений святого Василия сгорело в церковном пожаре» [11, № 51, тетрадь 19, л. 4].
Несомненно, что имелось немало рукописей Жития, и до настоящего времени дошла только часть списков. Но даже имеющиеся житийные материалы свидетельствуют о богатой литературной деятельности Троицкого Туруханского монастыря и о широком почитании праведного Василия Мангазейского в Сибири и за ее пределами [6].
Значительный интерес представляют краткие варианты и литературные переложения Жития, записанные путешественниками церковные предания, а также научные сообщения и исследования по агиографическим материалам о святом Василии Мангазейском.
В 1833 г. статским советником И. Постовым в «Записках об Енисейской губернии» были подробно изложены сохранившиеся в предании Церкви сведения о житии и чудесах праведного Василия [14]. И. Пестов записал предание и о том, как строитель Троицкого Туруханского монастыря иеромонах Тихон, находясь уже в маститой старости и дряхлости, без устали проделал большой путь от Мангазеи в Туруханск, когда переносил святые мощи праведного Василия. Причем, среди зимы, среди глубоких снегов везде он видел зеленеющую траву и благоуханные летние цветы. Нетленные мощи святого Василия были приняты как «драгоценный дар, ниспосланный монастырю» [14, с. 219].
В 1851 г. Троицкий Туруханский монастырь посетил путешественник Н. Костров. Там он нашел небольшую рукопись Жития святого Василия (3–4 листа), написанную скромным монахом этой обители. Именно в этой рукописи сохранилось предание о том, что блаженная кончина праведного Василия Мангазейского случилась в день Святой Пасхи [9, с. 350]. Пересказ найденного в Туруханске Жития был помещен в журнале «Московитянин» [15, с. 130–131], и в дальнейшем сообщение Н. Кострова послужило источником для других заметок и статей о святом Василии.
В частности, данными из «Московитянина» воспользовался Преосвященный Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский, для своего сборника «Жития святых, чтимых Православною Церковию» [16]. Архиепископ Филарет указывает, что рукопись, которую видел Н. Костров, составлена около 1727 года [16, с. 208]. Если учесть также, что Житие святого Василия, имеющееся в сборнике БАН [7], составлено около 1717 года, а первая редакция Жития, опубликованного епископом Никодимом, относится к двадцатым годам того же столетия, то можно сделать вывод, что первая треть XVIII в. является периодом наибольшего расцвета литературной деятельности Троицкого Туруханского монастыря.
Краткое описание благодатных явлений праведного Василия Мангазейского было помещено также в приложении к месяцу августу «Житий святых Российской Церкви», изданных А. Н. Муравьевым в 1858 г. [17, с. 227].
В 1866 г. появились две статьи Н. А. Абрамова: «Блаженный мученик Василий Мангазейский» [18, с. 97–103] и «Блаженный Тихон, строитель Туруханского Троицкого монастыря» [19, с. 104–112]. Их автор — известный сибирский писатель и краевед — воспользовался Житием, опубликованным епископом Никодимом, а также материалами о святом Василии, найденными в Кондинском миссионерском монастыре, который был основан еще в 1656 г., «по просьбе крещеных остяков, ради Крещения их же соплеменников некрещеных» (Протоиерей Александр Сулоцки и. Монастыри Западной Сибири. ркп.). — [11, № 53, тетрадь 19, л. 5].
Другой замечательный сибирский историк-краевед и церковный писатель — омский протоиерей Александр Сулоцкий (1812–1884), магистр богословия Петербургской духовной академии, составил «Историю о Василии Мангазейском» [11, тетрадь 41], а также изложил «Страдания мученика Василия Мангазейского и явление мощей его» [11, тетрадь 21]. — Рукописи сохранились в архиве ученого. Некоторые данные для своих работ протоиерей Александр Сулоцкий заимствовал из вышеупомянутого рапорта игумена Троицкого Туруханского монастыря Феофилакта Тобольскому митрополиту Антонию Знаменскому [11, № 51, тетрадь 19]. Большое внимание протоиерей Александр Сулоцкий уделил вопросу о почитании святого Василия.
Отдельные сообщения о рукописях Жития Мангазейского чудотворца содержатся в книге Н. П, Барсукова «Источники русской агиографии» [20, с. 88–89].
Небольшое по объему, но исключительно важное по содержанию сообщение было сделано воспитанником Киевской духовной академии известным историком-архивистом Н. Н. Оглоблиным (род. в 1882 г.). В столбцах Сибирского приказа (центральное правительственное учреждение по управлению Сибирью, образованное в 1637 г.) Н. Н. Оглоблин обнаружил документы, относящиеся к первым ходатайствам о прославлении святого Василия Мангазейского и к событиям, связанным с перенесением его мощей из Мангазеи в Туруханск [21]. Архивные данные, найденные ученым, позволяют уяснить происхождение отдельных частей известных редакций Жития святого Василия.
Документы, свидетельствующие о силе народного почитания праведного Василия Мангазейского, приведены в сочинении Е. Е. Голубинского «История канонизации святых в Русской Церкви» [13, с. 460–462]. Эти же документы показывают, как в начале XIX в. происходило противодействие этому почитанию.
Знаменитый норвежский путешественник Фритьоф Нансен, совершая плавание по Енисею, останавливался в Туруханском Троицком монастыре, где познакомился с церковными преданиями о святом Василии Мангазейском и изложил их в своей книге «В страну будущего» [22, с. 181–205].
В качестве одного из самых ранних и наиболее интересных памятников сибирской агиографии Житие святого Василия Мангазейского неоднократно привлекало внимание советских ученых — исследователей в области сибирской литературы XVII–XVIII столетий. Большую источниковедческую работу провел член-корреспондент АН СССР С. В. Бахрушин (1882–1950), который, сопоставляя различные редакции Жития с материалами и описаниями путешественников, с архивными находками Н. Н. Оглоблина, стремился выявить во всей совокупности источников фактические данные о Мангазейском чудотворце [9]. По словам самого ученого, главной задачей его было «сравнение житийной литературы о Василии Мангазейском с актовым материалом» [9, с. 333]. Сочинение С. В. Бахрушина занимает самое видное место в историографии памятника.
В 1968–1969 гг. на месте древней Мангазеи проводились большие археологические работы, во время которых, в частности, были найдены остатки часовни, где до 1670 г. находились мощи святого Василия [23] [7].
Неизвестные С. В. Бахрушину редакции Жития Василия Мангазейского описаны в упомянутом ранее сочинении Е. К. Ромодановской [4]. Автор рассматривает различные варианты Жития в связи с литературной традицией Туруханского Троицкого монастыря. Кроме того, сопоставление всех известных в настоящее время списков этого памятника позволило установить степень и характер их стилистической обработки по отношению к документальным материалам, лежащим в основе Жития.
В дополнение к настоящему обзору можно сказать, что история о святом Василии Мангазейском была использована сибирским поэтом Леонидом Мартыновым в его «Повести о Тобольском воеводстве». В главе «Лукоморье» (Лукоморьем древние новгородцы называли Мангазейские земли) Леонид Мартынов с большим художественным мастерством описывает «златокипящую Мангазею» начала XVII в., быт и нравы русских торговцев, их взаимоотношения с жителями Севера и, наконец, приводит сказание о неповинной смерти благочестивого юноши Василия Мангазейского [25, с. 71–78].
Указанные материалы и научные исследования выявили круг вопросов, связанных с почитанием святого Василия Мангазейского как истинного угодника Божия.
В истории прославления угодников Божиих обычным является, что установленному Церковью празднованию святого предшествует почитание народное. Затем уже устанавливается обычное празднование его памяти и составляется Служба. Все это имело место и в прославлении праведного Василия Мангазейского. Но в то же время имелись некоторые препятствия к его почитанию. Поэтому необходимо рассмотреть хотя бы основные события, связанные с установлением празднования святому Василию Мангазейскому.
Как повествует Житие, в 157 (1649) году, т. е. спустя почти полстолетия после блаженной кончины праведного Василия, «благоволи Бог сего мученика во граде Мангазее из недр земных явити» [8, с. 136]. Священник Троицкой церкви города Мангазеи Димитрий в отписке Тобольскому митрополиту Корнилию так впоследствии изображал это явление: «Вышел гроб из земли, и на том де гробу положена была для мирского ходу доска судовая, и тое де доску гробом переломило. И над тем гробом построили часовню, и с того времени учали называть, что-де в том гробу мощи Мангазейского чудотворца, и явление от тех мощей прислано в Тобольск» [21, с. 4]. Указанное в отписке событие случилось «близь церкви на погорелом месте», образовавшемся после большого пожара 1642 г. Для сохранения гробницы от зверей был сделан земляной вал и ограждение [8, с. 137].
Поначалу жители Мангазеи не знали имени того, кто почивает в явившейся гробнице, а поэтому содержали пост и молили «Всесильного в Троице Славимого Бога, дабы прославил Господь Бог во оной изшедшей гробнице Святаго имя» [8, с. 137]. Но если имя его было забыто, то «предание о невинном страдальце ходило в народе» [11, № 51, тетрадь 19, л. 2].
Сохранившиеся списки Жития и архивные документы свидетельствуют о том, что уже в первые годы после явления гробницы обращающиеся ко святому Василию получали благодатную помощь и исцеления. Матери молились к нему о здоровье своих детей, путники — об избавлении от неминуемой гибели, от потопа — и получали просимое. Охотники обещали ему соболей «от звериные порчи» [9, с. 435]. Но чаще всего обращались к нему страждущие различными болезнями. Ожидавшие от святого благодатной помощи, так же, как и получившие эту помощь, шли по обету к мощам мученика и там служили панихиды, молебствовали и приносили посильные дары [21, с. 7–8], [8, с. 138].
В 1652 г. над его гробом была поставлена новая часовня [6, л. 33 об.] или, по другому списку Жития, храм. «И внесоша в той молитвенный храм святыя иконы, и священницы прихождаху, и совершаху молебная пения и освящение воды, и оную гробницу кропляху, и приходящий народи с верою, недуги одержими, молящеся новоявленному чудотворцу, и свещи при гробнице поставляху, и молебная пения совершаху, и молящимся с верою различным недугом исцеления бываху, и о сем славяще Бога и сего новоявленнаго чудотворца отхождаху в домы своя радующеся» [8, с. 137].
В начале 1653 г. чрез видение мангазейскому охотнику Григорию Каротаеву открылось и имя чудотворца. Однако, опасаясь, что ему как человеку бедному не поверят, Каротаев сразу не смел сказать о своем видении [6, лл. 32 об. — 33 об.]. Свое имя праведный Василий открывал и другим благочестивым людям, например, приехавшему из Москвы дворовому человеку Иоанну [8, с. 242–243].
В том же 1653 г. мангазейский воевода Степан Корсаков послал Тобольскому архиепископу Симеону списки чудес чудотворца. Архиепископ Симеон, в свою очередь, препроводил эти списки в Москву с вопросом, «ехать ли ему самому для свидетельствования мощей или кого послать» [9, с. 336]. Однако в Москве в то время взгляд на церковное прославление новоявленных русских чудотворцев был уже иным, чем в XVI в., при святителе Макарии. «Князь А, Н. Трубецкой, ведавший Сибирским приказом, отдал списки к государю «вверх», но отписка архиерея сдана «в столп», то есть в архив, без всяких последствий» [9, с. 336–337].
В августе 1659 г. по благословению Тобольского архиепископа Симеона в Мангазею для производства досмотра мощей прибыл диакон Богоявленской церкви города Тобольска Иван Семенов. Вместе с ним свидетельствование производили мангазейский священник Димитрий, воевода С. В. Ларионов и священник Крестовой церкви воеводы Лука Григорьев. Приготовившись к досмотру недельным постом, в назначенный день они «после литоргии, над гробницею молебствовали с водоосвящением и гробницу досматривали; и та де гробница вышла наверх земли и гробница де вся цела, только немного зачернела, А в гробнице мощи: глава и рука и ноги и все человеческое подобие по обычаю» [21, с. 4–5].
В 1670 г. строитель Троицкого Туруханского монастыря иеромонах Тихон после бывшего ему видения совершил перенесение мощей святого Василия из Мангазеи в свою обитель. С крестным ходом старец Тихон перенес мощи чудотворца из часовни в соборную церковь Мангазеи, где совершил молебен, а оттуда в Троицкий монастырь [21, с. 7]. С тех пор история монастыря неразрывно связывается с именем Мангазейского чудотворца [8].
Через два года после перенесения мощей святого Василия Мангазею покинули последние жители, и город прекратил свое существование. По историческим документам этот заполярный сибирский город остался известен как «златокипящая Мангазея», как «украсно украшенная» и «благословенная царская вотчина». «В народной памяти и легендах Мангазея едва ли уступает сказочному граду Китежу, а по своему влиянию на судьбу освоения Сибири, на географическое ее открытие и на развитие арктического мореплавания несравнима ни с одним другим сибирским городом XVII в.» [23, с. 3]. Расцвет Мангазеи был связан с использованием для торговли арктического мореплавания. Но в 1619 г. морской путь в Мангазею был закрыт, якобы для предотвращения проникновения в Сибирь иностранцев. С резким уменьшением торговли город пришел в запустение.
Но в Туруханске почитание святого Василия Мангазейского еще более усилилось. В 1671 г. в Москву были вновь отправлены списки явлений и чудес, бываемых верующим по молитвам ко святому. Православные люди Сибири с нетерпением ожидали установления церковного празднования блаженному Василию. Но большая отдаленность от епархиального центра — Тобольска, не говоря уже о Москве, с одной стороны, и рационалистические тенденции того времени в делах канонизации, с другой, — все это препятствовало общецерковному прославлению Мангазейского чудотворца. Достаточно вспомнить, что именно в 70-е годы XVII столетия имели место попытки деканонизации уже почитаемых русских святых [13, с. 159–169].
В начале XVIII в. на сибирскую кафедру был возведен ревностный архипастырь-миссионер митрополит Филофей (Лещинский — 1650–1727). Этот святитель сделал необычайно много для Церкви в Сибири [27]. В частности, он способствовал возрастанию церковного почитания святых праведных Симеона Верхотурского [9] и Василия Мангазейского.
В своей челобитной Петру I, посланной из Тобольска в декабре 1702 г., святитель Филофей просил: «Аще Бог благоволит, перенести мощи Святого Василия с Туруханскаго отдаленнаго монастыря и пустаго места во град Тобольск, для большаго почествования к Святому, и о том бы дать Великаго Государя грамоту» (22 статья). На это Петр I ответил: «Святых мощей из Туруханского монастыря не переносить, а впредь во всем чинить ему, митрополиту, по согласию с Преосвященным Стефаном митрополитом Рязанским» [5, с. VII]. Нетрудно видеть, что с канонической точки зрения вопрос даже не ставился. Препятствием к перенесению мощей святого Василия в Тобольск, по-видимому, послужили экономические трудности, связанные с военными действиями того времени. А перенесение мощей требовало, как правило, огромных расходов.
Летом 1719 г. митрополит Филофей (в схиме Феодор), совершая миссионерское путешествие по Енисейскому Северу, прибыл в Туруханск. Как повествуется в «Слове о пришествии схимонаха Феодора», к тому времени Троицкий монастырь благоволением Божиим и молитвами святого мученика Василия чудотворца «распространися, и братия умножися, и сибирския страны и русских градов христолюбивые людие по обещанию о избавлении всяких недугов и скорбей, молебного пения и благодарения, во святую церковь к раке чудотворных его мощей приходяху» [8, с. 383]. Мощи блаженного Василия находились в старой и тесной церкви во Имя Пресвятой Троицы. Святитель Филофей перенес их с пением и чтением псалмов в новую просторную церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, построенную при архимандрите Данииле. На западной стороне храма был поставлен образ святого Василия, против раки с его мощами. Готовясь к этому событию, братия монастыря целую седмицу постилась, молилась и исповедовалась, а после перенесения мощей митрополит Филофей совершил Божественную литургию [8, с. 384]. Святитель Филофей произвел также освидетельствование святым мощам «и написал в похвалу мученику Василию канон» [11, № 51, тетрадь 21, л. 4]. С того времени день перенесения мощей в новую церковь стал праздничным для Туруханской обители во Имя Пресвятой Троицы. Как указывалось выше, за годы правления митрополита Филофея было составлено несколько списков Жития святого Василия и три Службы.
После вторичного удаления святителя Филофея на покой по указанию его преемника митрополита Антония (Стаховского — 1721–1740) честные останки праведного Василия хранились под спудом. Они «сокрыты были в земли внутрь монастырской ограды, где и лежали более 60 лет» [11, № 51, тетрадь 19, л. 2 об.], а над ними была устроена часовня. Часовня эта находилась у обрыва, и, когда в 1788 г. земля с обрыва стала осыпаться, гробница показалась наружу. Игумен Троицкого монастыря Михаил перенес гробницу во вновь построенную каменную церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, положил на специально приготовленное место и устроил надгробие. «Народ, как и прежде, прибегал к Василию в болезнях, и иные по вере получали исцеления» [11, № 51, тетрадь 41, л. 2 об.].
Однако для широкого распространения почитания святого Василия во второй половине XVIII столетия не было возможностей. В русских аристократических кругах все более усиливались рационалистические тенденции, а церковное руководство имело мало свободы действий. Мог ли Святейший Синод положительно решить вопрос о прославлении блаженного Василия, если в 1767 г. обер-прокурор Синода Мелиссино в своих «Пунктах» к проекту нового Уложения предлагал законодательным путем «ослабить почитание святых мощей и икон» в Русской Церкви? [28, с. 352] [10].
В отношении праведного Василия Мангазейского многократно имело место свидетельствование его мощей, многократно составлялись и отсылались в столицу списки чудес и благодатных явлений святого. И не известно случая, чтобы Патриархия, а затем Святейший Синод предприняли какие-либо шаги к уяснению вопроса о его церковном почитании. Между тем, на практике это почитание действиями местной церковной власти (митрополит Симеон, митрополит Филофей) было уже расширено и утверждено. Сила русского благочестия не позволила затмить памяти первого Сибирского чудотворца.
В конце XIX — начале XX вв. вновь наблюдаются попытки ограничить почитание праведного Василия.
Так, в 1893 г. местное епархиальное начальство возбудило ходатайство пред Святейшим Синодом о прославлении блаженного Василия, и под влиянием этого ходатайства Синод предписал завести книгу для записи чудес от его святых мощей [9]. Несмотря на это, возникали новые ограничения, которые опять-таки исходили не из канонических побуждений, хотя порой за причину их выставлялось именно отсутствие официальной канонизации. Например, один из Тобольских архиереев «запрещал петь молебны святому Василию и велел гроб его засыпать землей из-за опасения, чтобы правительство не разорило самого монастыря» [11, № 51, тетрадь 19, л. 4].
В целом же XIX век оставил немало свидетельств о почитании праведного Василия как истинного угодника Божия,
По попущению Божию в конце 1802 г. и начале 1803 г. вслед за Томском и Енисейском Туруханск и его окрестности охватила страшная эпидемия горячки. Жители этого города причину бедствия увидели в том, что «иконы святаго мученика Василия Мангазейского, находящиеся в Троицком тамошнем монастыре, вынесены из церкви, мощи его скрыты и отправляемые в честь его Службы перестали» [13, с. 461]. Народное возмущение привело к тому, что события в Туруханске получили известность в Святейшем Синоде, вынужден был вмешаться томский губернатор, и почитание было оставлено в прежнем виде (Протоиерей Александр Сулоцкий. Архиепископ Тобольский Амвросий (Келембет). — Брошюра) [11, № 49, с. 17]. Тобольский архиепископ Антоний предписал игумену Туруханского монастыря внести в церковь образ и не делать препятствий к почитанию святого [13, с. 462; 29, с. 26–29] [11]
В указанном уже рапорте из Троицкого монастыря говорится о «великой приверженности к мученику здешнего и из других мест приезжающего народа» [11, № 51, тетрадь 19, л. 4 об.].
Статский советник И. Пестов в 1831 г. писал, что «благоговейные люди в Енисейске, Туруханске и в самом Красноярске имеют иконы с ликом сего Мученика, изображающим юношу лет в 19, в одной только белой рубашке, а на боку иконы изображено его мучение при купце и воеводе» [14, с. 221–222].
Преосвященный Никодим, первый епископ Енисейский и Красноярский, летом 1862 г. совершил путешествие по Енисею в Туруханск и посетил Троицкий монастырь. В своем дневнике он отметил, что праведного Василия Мангазейского православные верующие люди «почитали святым и чудодействующим» [31, с. 27].
Н. Абрамов в статье о святом пишет, что празднование праведному Василию совершается 10 мая, «в воспоминание перенесения мощей его из Мангазеи в Туруханский монастырь» [18, с. 103].
Священник села Сабинского Минусинского уезда Симеон Богоявленский еще до принятия сана был в сонном видении призван неким юношей на церковное служение в Сибирь. В 1897 г., уже будучи диаконом, в первой же деревне Туруханского края он увидел у жителей икону святого Василия и весьма изумился, потому что узнал виденного им юношу. От тех же жителей он узнал, что святой Василий «многим является а многих спасает». «Этот юноша, — говорили они, — наш Туруханский мученик, Василий Мангазейский, которого чтит весь наш Туруханский край» [32, с. 35]. И впоследствии, в 1908 г., священник Симеон писал: «Дивен Бог во святых Своих, а поэтому я чту и уважаю Василия Мангазейского как мученика и достойного молитвенника» [32, с. 35].
П. Е. Островских, в 1903 г. посетивший Туруханск, писал, что «все торгово-промышленные суда (пароходы, баржи и илимки), во множестве весной, вслед за льдом Енисея, стремящиеся на север для рыбного промысла и для скупки рыбы и пушнины, стараются обязательно завернуть в Нижнюю Тунгуску, если только этому не препятствует ледоход этой обширной реки, чтобы поклониться могиле блаженного Василия» [10, с. III].
В 1914 г. торговый человек Карп Суздалей, плавая на плотах по Нижней Тунгуске, едва не утонул вместе со своими товарищами. Но по молитве к святому Василию он чудесно спасся и по обещанию собственным иждивением поставил у раки с мощами своего спасителя прекрасную икону Святителя Николая Чудотворца [12].
С глубоким почитанием к святому Василию относились жители сибирского Севера. На месте старой Мангазеи в часовне, где до 1670 г. почивали мощи святого, во всякое время года можно было видеть звериные шкуры. «Это приношение бродящих вблизи юраков Тазовской орды и других инородцев, случайно заходящих в эту глушь, — писал путешественник Н. Костров. — Они свято чтут память Василия и, отправляясь на лов зверей или после удачной охоты, всегда приходят к часовне и оставляют в ней какую-нибудь шкуру. Русские жители ближайшего селения Тазовского считают святотатством взять оттуда что-нибудь. В часовне находятся несколько образов» (Цит. по записи протоиерея Александра Сулоцкого) [11, № 52, лл. 29–30].
П. Е. Островских также писал, что память святого Василия Мангазейского почитают и тунгусы, «не упускающие случая, во время своих выходов из тайги к Енисею, посетить Троицкий монастырь и поклониться останкам блаженного Василия» [10, с. III].
Прославление святого праведного Василия имело весьма важное значение для миссионерского дела на Севере Сибири. Еще в 1852 г. Н. Костров говорил о возможной миссионерской будущности Троицкого Туруханского монастыря [15]. В конце XIX и начале XX вв. в этой обители имелась даже миссионерская школа (в 1889 г., например, в этой школе обучалось 19 учеников) [33, стлб. 446]. Народности Енисейского и Тюменского Севера и сейчас почитают святого Василия Мангазейского как великого угодника Божия и обращаются к нему с молитвой об успехе в своих промыслах и во всех своих делах [13].
Одним из выражений церковного почитания праведного Василия явилось писание и молитвенное чествование его священных изображений. По сохранившимся сведениям можно считать, что наиболее ранним таким изображением святого был шитый покров на его мощах, «присланный по обещанию болярином князем Иоанном Борисовичем Репниным» [7, л. 90].
В Житии начала XVIII в., опубликованном епископом Никодимом, имеется «Слово о написании образа Святаго мученика Василия Мангазейскаго Чудотворца» [8, с. 326–328]. Здесь повествуется о том, как была написана чтимая икона святого, стоявшая у раки с его мощами. Когда прибывший в монастырь новый архимандрит Гавриил пожелал узнать о происхождении этого образа, то причетник Иларион Ванюков рассказал следующее.
В августе 1679 г. в Туруханскую обитель на поклонение святому Василию пришел из Тобольска послушник митрополита Павла 1, «художеством иконописец», по имени Лука. Этот Лука ходил однажды из монастыря в город Туруханск и на обратном пути попал в страшную бурю, так что думал «от того находящего гнева Божия быти ему смерти» [8, с. 327]. Тогда Лука стал обращаться к святому Василию: «О угодниче Божий, святый Васи-лие Мангазейский Чудотворче! Избави мя от горкия сея смерти и от обышедших бед спаси мя, и да не потопит мене буря водная, ниже буду растлен от зелнаго сего мраза! И настави мя до обители Святыя Троицы, еже бы паки видети святыя твоя мощи и лобызати я любезне. Егда же здрав возвращуся во обитель, то абие потщуся написати образ твой святый» [7, лл. 89 об. — 90].
Помолившись так, иконописец Лука вдруг увидел своих друзей, плывущих в ладье, которые, взяв его «еле жива, едва дышуща», привезли во обитель. Вскоре Лука написал икону святого Василия, и образ этот был поставлен над гробом чудотворца «с молебным пением» [7, л. 90].
В Туруханском Троицком монастыре имелось весьма больших размеров богослужебное Евангелие, которое было напечатано в 1689 г. в Москве и прислано в дар от императрицы Анны Иоанновны. На массивной серебряной крышке этого Евангелия внизу, между иконками Евангелистов, было овальное изображение святого Василия Мангазейского с крестом в руке и надписью: «Мученик Василий Мангазейский» [10, с. IV].
П. Е. Островских свидетельствует о широком распространении икон святого Василия среди населения Енисейского Севера. Сам он видел «большие деревянные складни, некоторые в металлических ризах, с изображениями Василия Мангазейского» [10, с. IV].
В 1907 г. в Одесской хромолитографии Фесенко было отпечатано по благословению Святейшего Синода цветное литографическое изображение святого Василия [14].
В Красноярске в кафедральном соборе в честь Рождества Пресвятой Богородицы имелась особо чтимая икона праведного Василия: местные жители любили обращаться с молитвой к Сибирскому чудотворцу [15].
Жители современного Туруханска хранят иконки святого Василия как великую святыню и передают их из поколения в поколение [16].
На иконе Всех святых, в земле. Русской просиявших, что находится в соборе г. Новгорода, вместе с другими Сибирскими святыми изображен святой праведный Василий Мангазейский чудотворец.
На святых иконах праведный Василий обычно изображается таким, каким его видели благочестивые почитатели его святой памяти: «Лицем млада, мала возрастом» [7, л. 78 об.], «образом священнолепна, очи имуща светлы, взирающе прелюбезне, власы же главы его русы» [8, с. 357–358]. На некоторых иконах святого Василия изображается Троицкий Туруханский монастырь, а над ним на горе молящийся Василий — в одной рубашке и без обуви [11, № 52, лл. 30–31]. К сожалению, в настоящее время иконы Мангазейского праведника являются большой редкостью.
Весьма важным является вопрос о праздничных датах, связанных с памятью святого праведного Василия Мангазейского. В современном Православном церковном календаре определена только одна такая дата — 23 марта (ст. стиль). Но, как указывал еще Е. Е. Голубинский, монастырские братства имели право «назначения других празднований святому», особо чтимому в своем монастыре, «сверх назначенного церковной властью» [13, с. 287]. Известно, что память праведного Василия совершалась в Троицком монастыре несколько раз в году. По церковным службам и поучениям видно, что 6 июля был праздник в воспоминание явления из недр земных честных мощей святого мученика Василия, нового чудотворца, 10 мая совершалось торжество перенесения святых мощей из Мангазеи в Туруханск, и в один из дней июня был праздник перенесения мощей из старой церкви в новую каменную монастырскую церковь.
Из трех указанных праздничных дат важнейшей является день 10 мая, когда творилось воспоминание события, совершившегося в 1670 г. и оставившего самый заметный след в истории Троицкой Туруханской обители. Имеются прямые свидетельства, что 10 мая являлось основным праздничным днем в честь святого Василия Мангазейского [18, с. 103].
Сложнее определить происхождение праздничной даты — 23 марта. Архиепископ Филарет (Гумилевский) указывает, что в этот день воспоминается страдание святого Василия Мангазейского [16, с. 131]. При этом, учитывая, что блаженная кончина святого последовала в день Святой Пасхи (так свидетельствует предание), архиепископ Филарет определяет и год, в который пострадал мангазейский чудотворец — 1600. Вероятно, вслед за архиепископом Филаретом эта дата стала приводиться и в других жизнеописаниях святого, а также в церковных календарях. Но в то же время архиепископ Филарет учитывал, что 1600 год не соответствует ни году основания Мангазеи, ни преданию, сохранившему имя воеводы, при котором принял свою кончину святой Василий. Приведем рассуждение архиепископа Филарета: «По времени пребывания Пушкина (воеводы — Б. П.) в Мангазее страдальческую кончину Василия надобно отнести в 1601 или 1602 год, а по указанию на пасхальное время она должна падать на 1600 год. Но если положим, что воровство совершилось в утреню одного из дней Страстной недели, когда благочестивый Василий, конечно, был в храме, то страдальческая кончина его может быть отнесена к 1602 г., когда воеводствовал Пушкин» [16, с. 209].
Настоящее предположение представляется весьма убедительным. Действительно, если даже признать, что Мангазейский острог был основан участниками первой экспедиции (князя Шаховского), а не второй (воевод Мосальского и Пушкина), то надо учесть и в этом случае, что князь Шаховский смог достичь места будущего города только к концу 1600 г. [35, с. 14].
Предание говорит, что воеводой, при котором пострадал святой Василий, был Савлук Пушкин, сменивший вместе с другим воеводой — князем Мосальским первого мангазейского воеводу — князя Шаховского. Пушкин прибыл в Мангазею не раньше конца июля 1601 г. [35, с. 15], а в январе 1603 г. в Москве уже новые лица получили наказ ехать на смену Мосальскому и Пушкину «сменить прежних воевод» [35, с. 16].
Таким образом, остается предположить, что блаженная кончина святого Василия последовала в 1602 г. Но в этот год Святая Пасха приходилась на 4 апреля, в то время, как в рукописных святцах день кончины святого Василия полагается то 22 марта, то 25 марта [16, с. 208–209]. Следует ли ставить под сомнение предание, говорящее о том, что кончина святого последовала именно на Пасху?
Уяснить этот вопрос поможет следующее предположение. День 22 марта (исправленный архиепископом Филаретом на 23 марта) нужно признать не днем воспоминания кончины святого, а днем особого празднования его памяти.
22 марта Святая Церковь прославляет память священномученика Василия Анкирского — святого, соименного Василию Мангазейскому. Такое совпадение не может считаться случайным, особенно, если учитывать многочисленные подобные примеры, имеющие место в христианском месяцеслове.
Е. Е. Голубинский в своем сочинении «История канонизации святых в Русской Церкви» пишет: «Днем для ежегодного празднования святому обыкновенно назначался день его кончины, если был известен; если нет, то день обретения мощей (если таковое имело место), день рождения, день Ангела. Некоторым святым праздновалось не по одному разу в году, а по нескольку раз, — в день кончины, в день обретения мощей, в день перенесения мощей (если таковое бывало), в день рождения, в день Ангела» [13, с. 287].
Празднование, совершаемое 22 марта, то есть в день памяти священномученика Василия Анкирского, могло быть установлено по той причине, что каких-либо конкретных сведений о дне кончины святого не сохранилось. Составитель той части Жития, происхождение которой можно отнести к 50–60 гг. XVII в., писал: «А в которое лето, и в котором месяце и числе сей мученик прия кончину... — о сем писания не обретох; понеже граждане упражняхуся о службах государских сборов казны, и о промыслех, и о домовном своем сожитии, а страждущих безвинно писанием объявляти, в предлежащий годы, нерачихом» [8, с. 136].
Если учесть, что открытие мощей последовало почти полстолетия спустя после смерти мученика, то нет ничего удивительного в том, что предание, восстановившее имя воеводы и даже сведение о том, что святой пострадал в день празднования Пасхи, не сохранило данных о самом дне кончины. Можно предположить, что с течением времени день памяти — 22 марта ретроспективно стал отождествляться с днем Святой Пасхи. Действительно, день 22 марта в невисокосные годы служит крайним пределом для Пасхи, то есть в это число периодически приходится этот праздник.
Предположение о том, что 22 марта было поначалу особым днем чествования святого, можно подтвердить еще следующим. Старец Тихон прибыл в 1670 г. в Мангазею в ночь на 22 марта. Еще Н. Оглоблин заметил, что эта дата совпадает с сообщением «Книги о святых» о дне кончины святого 22 марта [21, с. 5]. Но объяснения этому совпадению ученый не дал. Заметим, что от начала почитания святого до 1670 г. прошло около двух десятилетий, и поэтому необходимо предположить, что тогда уже существовал день памяти святого. Если же этим днем было 22 марта, то следует считать, что старец Тихон прибыл в Мангазею не случайно ко дню памяти Василия.
Сообщение о том, что праведный Василий Мангазейский пострадал в день Святой Пасхи, сохранилось в рукописи, найденной Н. Костровым [15]. Эта рукопись принадлежала Туруханскому Троицкому монастырю, в котором свято хранились все предания о святом Василии Мангазейском. Поэтому дата кончины — 4 апреля 1602 года — Святая Пасха не должна считаться внутренне противоречивой. Однако память святому, некогда совершавшуюся 22 марта, не следует связывать с днем его смерти.
Церковное предание свидетельствует, что почитание блаженного Василия Мангазейского, установившееся во второй половине XVII столетия, уже никогда не прекращалось. Православные верующие люди Сибири и, в особенности, жители Севера благоговейно хранили память о Мангазейском чудотворце. Но, как указывалось, некоторые внешние препятствия не позволили широкому распространению его почитания, Тем отраднее, что в настоящее время имя святого Василия Мангазейского все чаще слышится в православных храмах Сибири. На отпустах и в молитве «Спаси, Боже, люди Твоя» его имя поминается вместе с другими святыми Сибирской земли. Верующие люди обращаются к праведному Василию со своими молитвами и получают от него благодатную помощь.
В заключение приведем слова церковного поучения, составленного ко дню празднования в честь явления мощей святого: «И сие слышавше, братие, о явлении и о чудесех Святаго Мученика Василия, новоявленного Мангазейского чудотворца, потщимся уготовити себе Господеви, души бо наша уневещены Небесному Царю» [8, с. 138–139].
[1] Священник Сергий Мансуров, Очерки из истории Церкви. «Богословские труды», сборник шестой. М., 1971.
[2] Е. К. Ромодановская. Русская литература в Сибири первой половины XVII века. Новосибирск, 1973.
[6] Центральный Государственный архив древних актов, ф, 196 (собрание Мазурина), № 763.
[7] Библиотека Академии наук, собрание текущих поступлений, № 496.
[11] Государственный архив Тюменской области г. Тобольска (далее ГАТОТ), ф. 144, оп. 1.
[13] Е. Е. Голубинский. История канонизации святых в Русской Церкви. Изд. 2-е. М„ 1903.
[18] Н.Абрамов. Блаженный мученик Василий Мангазейский. «Странник», 1866, т. 4, № 12, отд. 1.
[20] Н. П. Барсуков. Источники русской агиографии. СПб., 1882.
[21] Н. Н. Оглоблин. Мангазейский чудотворец Василий. М., 1890 (Отд. оттиск из ЧОИДР, кн. 1, отд. II).
[22] Фритьоф Нансен. В страну будущего. Петроград, 1915.
[24] М. Белов. Златокипящая Мангазея. — «Наука и жизнь», 1969, №27.
[25] Леонид Мартынов. Повесть о Тобольском воеводстве. Новосибирск, 1970.
[26] ГАТОТ, ф. 530 (Тобольская духовная семинария), № 4.
[28] П. Знаменский. Руководство к Русской церковной истории, изд. 5-е. Казань, 1888.
[33] Православная Богословская Энциклопедия, т. 5. СПб., 1904.
[35] П. Н. Буцинский. Мангазея и Мангазейский уезд (1601–1645). Харьков, 1893.
Протодиакон Борис ПИВОВАРОВ
[1] Ранее Жития святого Василия Мангазейского в Сибири имели распространение Описания чудес, бываемых от святых икон: «Сказание о явлении и чудесах Абалацкой иконы Божией Матери» (1636–1641) и «Повесть о явлении Казанской иконы Божией Матери в Тобольске» (60-е годы XVII в.) [2, с. 138–139].
[2] Часть данного рукописного Жития публикуется в настоящем номере журнала на с. 69.
[3] Приводим отрывок данного жизнеописания:
«По некоему случаю некто господин пресловущаго града Ярославля, бывый во граде Мангазеи с товары для продажи и купечества, повеле во младости человеку своему управлять товаров своих продажу. Он же работаше господину своему верностию, имея себе чистоту душевную и телесную.
И по некоем минувшем времени, онаго господина имению учинилась гибель. Он же мня в себе, о взятии имения, на онаго человека своего, вопрошаше его, дабы отдал товары и деньги. Он же ему существенно и верно — вся отда, яже восприят, ни что же себе от его имения в корысть получи.
Ненавидящий же супостат и ратник диавол, верно служащих господиям своим, хотя навести мучение и томление и смерть безвинно, преложи онаго господина от милосердия на жестосердие, наводя ему душевную всегубительную смерть, нача его истязати всяким томлением. Он же рече ему; «Истинно ничто же от имения твоего взях». Оный же господин не умилися, но паче возъярися и предаде его градскому судии, во истязание лютое.
Судия же немилостивый, по воли господина того, многими муками и раны налагая не праведно умучи. Он же страдалец кровию венчася, и предаде душу свою в руце Господни. Тело же его оный злый господин положи во гроб, и предаде земли, где надлежит от воды мокрость... [8, с. 135–136]
Но Всемогущий Господь Бог угодников Своих, пустынножителей и мучением страждущих безвинно, и крови проливающих, прославляет.
И по неколиких летех, в 157 (1649) году, благоволи Бог сего мученика во граде Мангазее из недр земных явити» [8, с. 136].
[4] Наименования Слов и Служб взяты из «Повести о блаженном Василии Мангазейском» [8]. В какой день июня совершалась служба на перенесение мощей из старой церкви в новую, в публикации епископа Никодима не указано.
[5] В пользу своей догадки ученый указывает, что игумен Илиодор является автором Описания Туруханского монастыря, напечатанного в «Иркутских епархиальных ведомостях» в 1864 г., №№ 26, 27 и 29.
[6] В XVII веке имя праведного Василия Мангазейского было внесено в топографический каталог русских святых, известный под названием «Книга глаголемая Описание о Российских святых, где и в котором граде или области, или монастыре поживе и чюдеса сотвори, всякого чина святых» [12]. Профессор Московской духовной академии Евгений Евстигнеевич Голубинский указывает семнадцать списков «Книги о Российских святых», что свидетельствует о ее широком распространении [13, с. 311–312]. Примечательно, что в «Книге о Российских святых», как и в рукописных Житиях, праведный Василий именуется «великомученик, иже в Мангазее граде новый чудотворец» [12, с. 174].
[7] Археологические работы опровергли утвердившееся мнение С. В. Бахрушина о Мангазее как о военно-торговом форпосте, не имевшем постоянного населения. «Мангазея — это типичный севернорусский город позднего средневековья с кремлем и посадом, с развитыми ремеслами, снабжающими массу торгово-промышленного люда как орудиями промысла, так и товарами, поступающими в торговлю» [24, с. 19]. М. Белов дает следующее объяснение названию города: «Слово «Мангазея» зырянского происхождения. Оно означает «край земли» или «земля вблизи моря». Обская и Тазовская губа, по понятиям XVI–XVII веков, — это единое Мангазейское море. Мангазеей называется теперь обширная территория Тюменского Севера и Красноярского края» [24, с. 14].
[8] В рукописи о Тобольских архипастырях священника Н. Потоцкого, бывшего в конце XIX в. инспектором Тобольской духовной семинарии, имеется следующая запись: «По благословению Преосвященного Корнилия в 1670 году строитель Туруханского Троицкого монастыря иеромонах Тихон перенес из города Мангазеи в свой монастырь мощи местно чтимого праведника Василия Мангазейского и поставил в церкви возле левого клироса» [26, л. 29 об.]. Сообщение священника Н. Потоцкого убеждает в том, что иеромонах Тихон не самовольно сделал перенесение мощей, как об этом говорят некоторые авторы. Дело о перенесении мощей рассматривалось даже в Сибирском приказе. Но о каких-либо запрещениях к почитанию святого, относящихся к тому времени, не известно.
[9] По распоряжению митрополита Филофея мощи праведного Симеона 12 сентября 1704 г. из села Меркуши были перенесены в г. Верхотурск [2, с. 174]. И это способствовало общецерковному почитанию святого Симеона, именуемого с тех пор Верхотурским чудотворцем.
[10] Как следствие рационалистического отношения к почитанию святых мощей в это время сложилось представление, что для причтения к лику святых угодников Божиих существует один непреложный путь — установление повсеместного церковного празднования. Древнерусская церковная практика в этом отношении не была столь ограниченна. «Вообще, вопрос о том, сомнительно или несомненно установление празднования святому, имеет значение исключительно и единственно историческое; что же касается до значения догматическо-юридического или канонического, то, как очевидно для всякого, здесь имеет свою неоспоримую и несомненную силу положение: всякий святой, которого формально признает святым Церковь (т. е. так называемый, «местночтимый». — Б. П.), есть настоящий святой, ибо всякий таковый святой есть именно канонизованный святой» [13, с. 263]. Так терминологически не очень точно, но верно по сути решил этот вопрос крупнейший историк Русской Церкви Е. Е. Голубинский.
[11] Следует заметить, что в самом начале XIX в. наблюдаются и другие попытки к препятствию почитания уже чтимых святых. В Вольском уезде около 1801 г. епархиальное начальство Вологодской епархии пыталось приостановить почитание святого праведного Прокопия Устьянского [13, с. 200]. В том же году подобные действия были предприняты консисторией Владимирской епархии по отношению к почитанию святой Иулиании Лазаревской [30, с. II]. За Синодальный период в Русской Православной Церкви вообще было мало канонизаций святых, а препятствия к почитанию и общецерковному прославлению русских подвижников случались нередко. Как указывалось, чуждые Православию настроения, к сожалению, иногда проникали и в Святейший Синод.
[12] Записано со слов Гавриленко Космы Петровича — одного из старейших жителей Туруханска, воспитывавшегося в миссионерском училище при Троицком Туруханском монастыре. Кроме того, как рассказывают он и его супруга Анна Полиевктовна, в 1920 г. от прикосновения к плату, который лежал на гробнице святого Василия, получил совершенное исцеление от глазной болезни их младенец — сын по имени Константин.
[13] Среди жителей Туруханска сохранилось предание о том, что несколько десятилетий назад святой Василий явился во сне одному благочестивому эвенку и повелел ему взять из монастырского храма святые мощи и сокрыть их в тайге, что и было им исполнено.
[14] На обороте иконки отмечено: «От Киевского Духовно-Цензурного комитета печатать дозволено. Киев. 16 января 1907 г. Цензор профессор Академии священник А. Глаголев».
[15] Сообщил один из старейших клириков Сибири протодиакон Олег Зырянов, в двадцатые годы начинавший свое служение в этом кафедральном соборе.
[16] Современный Туруханск образовался из села Монастырское, названного так от Туруханского Троицкого монастыря, основанного иноком Тихоном в 1660 г. на правом берегу р. Енисея, близ устья Нижней Тунгуски, в 30 верстах выше древнего Туруханска [34, с. 372]. Прежний Туруханск (теперь — Старо-Туруханск) утратил свое значение еще в прошлом столетии.